А у нас на Венере. Фантастическая повесть - Червяков Александр

– Сеня, может быть ты мне объяснишь, откуда Рома знает это слово?

А Сенька сперва на меня посмотрел, потом в стол, и только вздохнул. Мама встала, подошла к полке с тарелками, и стала делать вид, будто что-то там ищет. Хотя что там можно искать? А потом тоже вздохнула и сказала:

– Ну хорошо, молчите. Мне, наверное, таких вещей знать не положено. Доедайте быстрее уже, и садитесь уроками заниматься!

А потом потихоньку добавила:

– Ох, мальчишки, что же вы со мной делаете со своими тайнами…

Сидим мы вместе в каюте на койке на моей.

– Ты как думаешь, что можно маме на день рождения подарить? – Сеньку спрашиваю. Тот в затылке чешет:

– Да что хочешь, то и подари… Я вот для тёти Веры рисунок красивый нарисовать хочу. Как станция летит в небе, и мы все на ней.

– Ха! – усмехаюсь. – Рисунок! Да рисунок я маме дарил, когда мне девять лет было и даже восемь. Что это за подарок такой – красками раз-раз на бумаге, и готово? Детский сад! Вот если бы какой-нибудь настоящий подарок придумать, как у взрослых…

Сенька обиделся даже:

– Почему это детский сад? И почему это рисунок – ненастоящий подарок? И какой же ты «настоящий» придумаешь?

– Ну, – пожимаю плечами, – я не знаю… Вот у вас на Земле какие подарки на день рождения женщинам дарят?

Друг мой задумывается. Потом говорит:

– По-разному, конечно. Чаще всего цветы дарят, только цветов у вас тут на станции днём с огнём не сыскать. Ещё сувениры всякие, украшения, драгоценности…

Про драгоценности я в книжках читал, да и по телеку тоже видел. Лезу к себе в стол, достаю свою коробку с кристаллами, выбираю небольшой, но самый блестящий и красивый, синего цвета:

– Сень, а как ты думаешь, вот такой вот кристалл… Сойдёт за драгоценность?

Он только фыркает:

– А сам говорил, что рисунок нарисовать – это не подарок! Достал камушек из коробки, и собрался его на день рождения дарить! И камушек – не сам ты его добыл, а Иван Андрианович тебе с поверхности привёз, это все знают.

Я разозлился даже.

– А я тогда для него цепочку блестящую сделаю, как в кино! И получится самая настоящая драгоценность, вот!

Сенька плечами пожимает. Видно, не хочет он спорить и ссору затевать.

– Ну если знаешь, как делать, то делай. Я вот не умею. Ты как хочешь, а я рисунок рисовать буду.

Дома я, как отец с работы пришёл, говорю ему:

– Пап, а пап, можно ты ко мне в комнату придёшь? Мне с тобой посекретничать надо!

Отец на меня внимательно глядит:

– Ну, если надо, значит посекретничаем. Только чай допью, не возражаешь?

В комнате у себя я отцу кристалл синий показываю:

– Пап, я маме в подарок хочу драгоценность сделать. Чтобы вот этот кристалл был на цепочке, как украшение. Как по телеку показывают, видел? Только я не умею…

Отец берёт у меня кристалл из рук:

– А ты у меня молодец, Ромка! Здорово придумал, и кристалл выбрал красивый очень. У мамы глаза такого же цвета. Ей обязательно понравится. Только одного кристалла мало – нужна цепочка, и оправа тоже, а их из металла делают, понимаешь, брат?

Я тут же лезу в стол, и вытаскиваю пару блестящих слитков из коллекции:

– Пап, а металл у меня тоже есть. Только как из него цепочку и оправу сделать?

– А ты не боишься, Ром? Цепочку плести – это тебе не по коридорам станции за мальчишками гоняться. Не один день подряд придётся сидеть, долгая это работа, нудная, скучная…

– Ну и что, что скучная? – с жаром говорю. – Зато маме подарок суперский будет, не то, что Сенькин дурацкий рисунок!

Папка смотрит на меня пристально:

– О как! Ты знаешь, сын, подарок, если он сделан искренне и от души, никогда не бывает дурацким, запомни это! Ну а про твой кристалл… Если ты работы не боишься, то я тебе помогу, не вопрос. Для начала тебе из этих слитков проволоку сделать нужно. Такое оборудование у техников есть, в мастерских. Проводить тебя туда я провожу, конечно, но договариваться сам будешь, идёт?

Я аж подпрыгиваю:

– Конечно, пап!

Отец Сеньку спрашивает:

– А ты, Арсений, пойдешь с нами в мастерские?

Сенька только головой мотает:

– Нет, дядя Ваня, я лучше свой рисунок рисовать буду.

Взял я с собой кристалл и два слитка, и ещё один – на всякий случай. И мы с отцом пошли в мастерские. После поста охраны в турболифт не стали садиться, а свернули в какой-то коридор, а потом начали спускаться вниз по длинной-длинной витой лестнице. Потом снова по коридорам долго шли. Что мастерские рядом, я сразу понял, потому что слышно, как там разные машины шумят и станки. Отца спрашиваю:

– Папа, а зачем всё-таки свои мастерские на станции? Нам же всё оборудование готовое с Земли привозят.

Отец только улыбается:

– Какой ты хитренький, «всё готовое»! А если какая-то мелкая деталь испортится, и её срочно заменить надо? Нам что, за каждой гайкой или заклёпкой на Землю обращаться? Каждый моток проволоки за 100 миллионов километров везти? Нет уж, металл у нас есть, так что сами справимся. И мастерские на станции штука очень даже важная.

Тут он как раз дверь открывает. Помещение большое, светлое, но шумно. И видно, как техник у станка стоит, что-то делает там, только визг металла и искры яркие оттуда веером летят.

А к нам навстречу другой техник выходит, лицо сильно загорелое, и шрам через бровь. Отцу руку жмёт:

– Андрианыч, каким ветром занесло? Давно что-то к нам не заходил. С кем это ты сегодня?

И мне тоже руку протягивает. Я руку жму и говорю:

– Здравствуйте, меня Рома Романов зовут. Папа сказал, что у вас из металла проволоку сделать можно…

Техник отвечает:

– Проволоку? Из металла? Как же, есть такое дело.

И потом к папе поворачивается:

– Это ты, Андрианыч, получается, Роман Иваныча к нам привёл? Приятно, очень приятно… Ну что ж, идёмте!

Я на ходу торопливо поясняю:

– У мамы будет день рождения, я подарок ей сделать хочу. Цепочку с кристаллом.

– У Веры Матвеевны да, скоро юбилей! Наслышан и даже приглашён! А подарок – и вовсе святое дело. Материал-то с собой у вас?

Протягиваю все свои слитки. Техник вертит их в руках, щурится.

– Какие у тебя слитки необычные, вон какие красивые разводы! И цвет тоже. Не фабричный металл! Небось, отец с поверхности такое напривозил?

Я киваю в ответ. Техник думает, потом возвращает мне два меньших слитка, оставляя самый большой у себя в руках.

– Этого вполне хватит. Я сейчас.

Бросает мой слиток в маленький такой как бы горшочек с толстыми стенками, достаёт газовую горелку, и начинает греть. Я тут же вспоминаю:

– Дяденька, а вот эта штука – это же «тигель» называется, правда?

Техник отвечает, голову не поворачивая:

– Верно, тигель! А у тебя, Романов, я гляжу грамотный малец подрастает. В техники отдашь?

Отец говорит:

– Только если сам захочет.

А я говорю:

– Я не в техники, я к папке в бригаду хочу, когда вырасту.

– Ишь ты, в демоны, значит! – Техник клещами из тигля мой слиток вытаскивает, только он уже совсем не слиток, а как вытянутый такой брусок. И идёт к станку, который рядом. А там как бы два цилиндра друг к другу прижаты, и канавки на них ширины разной.

– Про тигель если знаешь, может, и как вот эти штуки называются, знаешь, а, Рома Романов?

Я только мотаю головой.

– Вальцы это, брат. Вот на них мы тебе сейчас проволоку-то и вытянем.

Техник на кнопку нажимает, цилиндры начинают крутиться небыстро друг другу навстречу. Клещами брусок мой в канавки вставляет, цилиндры его как сдавливают, а с другой стороны брусок вылезает, только длиннее стал и уже. Техник его опять горелкой разогрел немножко, и снова в канавку вставляет, только другую, поменьше. Я только глаза раскрыл. Никогда в жизни не видел, как проволоку делают из металла, а оказывается, вот как. Пять минут прошло всего – и протягивает мне техник моток довольно толстой проволоки, сильно тёплый ещё, почти горячий.